«Группа крови на рукаве,
Мой порядковый номер — на рукаве»
«Кино»

Яркий и многоголосый июльский день не предвещал проблем и вовсю блистал неутомимым солнцем.
На одесских пляжах с раннего утра загорали люди.
На «Привозе» торговали рыбой и всякой всячиной.
На Думской площади трудились «за жизнь» одесситов чиновники.
На многочисленных колдобинах чертыхались водители,
в миллионный раз испытывая железное терпенье своих автомобилей.
На поселке Котовском отключили воду.
Все было,
как всегда.
И только в отдельно взятом №-ном одесском родильном доме невидимым пологом повисла тревога.
Нет,
эта тревога не была заметна женщинам,
находившимся здесь.
Она не была очевидна для их многочисленных родственников и других посетителей.
Она не волновала розовощеких посланцев Космоса,
громко сообщающих Вселенной о своем рождении.
Казалось,
и здесь тоже все,
как всегда.
Но люди,
работающие здесь,
ощущали тревогу всеми фибрами своей души,
видели ее в глазах врачей,
понимали ее из действий среднего персонала.
Без слов и излишних вопросов каждый ощущал свою причастность к происходящему и стремился помочь.
По возможности.
Несколько часов назад,
ночью в родильном доме случилось массивное кровотечение.
Кровотечение в акушерстве – это тревога,
как у пожарных.
Это – аларм,
как у спасателей!
Это – SOS,
как на корабле!
Во всех этих неотложных ситуациях есть нечто общее – успех зависит от своевременной оценки ситуации,
от слаженности действий команды,
от правильности и последовательности помощи,
от трезвости расчета и быстроты реакции.
«Один в поле не воин» — это девиз борьбы с кровотечениями в акушерстве.
Никто и никогда не знает наверняка,
где,
когда,
зачем и почему возникают кровотечения.
Конечно,
есть факторы риска.
Да,
существуют и группы риска этого грозного осложнения.
И все же…
Сие Тайна,
скрытая от нас…
Почему это нередко бывает вовсе не у тех,
кто относится к этой самой (вовсе не малочисленной!) «группе риска»?
Почему у рыжих женщин оно бывает чаще?
Почему,
как правило,
наиболее жестокие кровотечения разражаются в самые большие религиозные праздники?
Почему кровотечения часто бывают у тех,
кто панически боится?
И еще чаще у тех,
кто ничего не боится и плюет на все предостережения врачей?
Почему в борьбе с Его Величеством Кровотечением,
помимо всех знаний и умений,
еще важна благосклонность капризной дамы – Фортуны?
Миллион «почему»,
на которые не ответит ни высокая наука,
ни жестокая практика.
Этот июльский день,
акушеры Н — ного одесского родильного дома встретили победителями.
Была спасена очередная человеческая жизнь.
Но они себя таковыми не ощущали.
Каждый сведущий понимал,
что она,
эта самая жизнь,
находится сейчас на тончайшей грани,
а победа в первой битве,
пусть стратегически важная,
но еще не окончательная победа.
…В палате интенсивной терапии лежала бледная,
как полотно женщина,
несколько часов назад ставшая матерью.
Женщина,
несколько часов назад оставшаяся живой.
Женщина,
в которую несколько часов подряд вкладывали все,
что могли,
знали и умели люди в белых халатах,
наутро устало рассматривающие ее свежие анализы.
В борьбу за жизнь пациентки вступили уже свежие силы,
пришедших на работу врачей и медсестер.
А те,
кто выиграл первый раунд битвы за ее жизнь тоже не уходили домой,
то и дело заглядывая в палату,
подглядывая в очередную порцию анализов,
что-то бормоча себе под нос и не имея сил уйти.
Совсем недалеко от эпицентра событий,
бедной родственницей свернулась клубочком и вжалась в стул участковый врач женской консультации.
Ей предстояло ответить на ряд вопросов администрации.
Например,
почему наблюдаемая ею беременная не принимала антианемические таблетки и вошла в роды с низким гемоглобином.
Или,
почему именно у нее,
находящейся в группе риска по кровотечениям,
не было резервного донора.
Врач женской консультации была добросовестной и ответственной,
но ответить на поставленные вопросы в этом случае не могла.
Пациентка,
которую она наблюдала,
не всегда тщательно выполняла ее рекомендации.
Лариса Сергеевна,
ставшая сейчас центром Вселенной для всего роддома,
была светской женщиной и женой уважаемого мужа.
Решившись родить второго ребенка,
она выбрала лучший роддом,
наблюдалась у индивидуального врача и строила радужные планы на будущее.
Не смотря на доверие,
она не призналась своему врачу в том,
что таблетки,
назначенные ей с целью борьбы с анемией,
она не принимала.
Ощущала себя вполне здоровой,
а легкое подташнивание,
возникавшее у нее после приема железосодержащих таблеток,
чрезвычайно раздражало.
Аристарх Сигизмундович,
муж Ларисы,
вполне одобрял ее выбор.
В этом роддоме рожали жены всех его деловых партнеров.
А это для него,
руководителя крупного предприятия регионального уровня,
было немаловажным,
как дом,
представительский автомобиль или часы.
Его все устраивало за исключением нелепого требования врача сдать кровь для жены.
-Я могу дать денег!
– твердо произнес он в ответ на сообщение жены о необходимости стать донором.
И добавил:
-Мне некогда заниматься глупостями.
Дай им денег,
пусть ищут,
того,
кто сдаст кровь.
Это мое последнее слово.
И уехал,
хлопнув дверью,
возглавлять свое ООО «Хренводкислаще»,
где он трудился генеральным директором.
Аристарх Сигизмундович успешно руководил одним из крупнейших предприятий юга Украины,
которое исправно платило налоги в бюджет.
Кроме того,
он достаточно много средств перечислял в различные фонды и благотворительные организации.
Посему ему,
вполне справедливо казалось,
что все свои гражданские долги он оплачивает сполна.
Разговор этот происходил во время беременности Ларисы.
Жена привыкла не перечить своему мужу,
поэтому,
как ни извращалась участковый врач в живописании необходимости подготовки резервного донора и приема противоанемических таблеток,
супруги ее не слышали.
Ведь они были хозяевами жизни,
владельцами много чего,
партнерами много кого.
Все было для них,
все было схвачено.
Их мало волновало то обстоятельство,
что из средств,
вносящихся в бюджет,
здравоохранение получает с каждым годом все больший мизер.
А на средства,
перечисленные на благотворительность,
руководители тех самых благотворительных организаций уже построили себе дома и отдохнули на лучших пляжах.
Сейчас,
когда жизнь Ларисы колебалась между «тут» и «там» и нужно было много донорской крови,
помощники гендиректора лихорадочно обзванивали кого только могли,
ища людей с первой резус-минус группой крови.
А сам он лично,
сидел в кабинете главврача,
до боли в тонких суставах сцепил кисти рук и сверкал стеклами модных очков.
Еще никогда он не ощущал себя таким беспомощным!
До этой минуты он был уверен,
что может все.
Да,
он и мог многое.
Но не здесь.
И не сейчас.
Ситуацию не мог спасти даже находящийся в полной готовности самолет,
способный за пару часов перенести пациентку в любую европейскую клинику.
Жена была нетранспортабельной и перелет мог ее убить.
А муж,
не смотря на все свои связи,
возможности и способности,
ничего не мог с этим поделать.
Крови первой группы резус-отрицательной не было ни на одной из станций переливания крови.
Поэтому он сидел и ждал.
Ждал,
пока все то правильное,
что уже сделали люди в белых халатах для его жены,
окончательно сработает.
А в палате интенсивной терапии было тихо и спокойно.
Солнечные лучи проницали сквозь жалюзи,
создавая блики на стенах,
бутылке с инфузионным раствором,
весело перепрыгивая на аппаратуру,
следящую за жизненно важными функциями организма Ларисы.
Взгляд всех входящих в это помещение останавливался вначале на цифрах пульсоксиметра,
затем на лице пациентки,
тихо дремавшей не смотря на капельницы,
вонзающиеся в ее руки и под ключицу.
Совсем рядом в ординаторской отпаивали чаем двух доноров,
сдавших свою теплую кровь для Ларисы.
Тогда же ночью,
в связи с отсутствием на станции переливания необходимого количества крови нужной группы по жизненным показаниям консилиумом было принято непростое решение о переливании крови,
взятой у обследованных резервных доноров — сотрудников родильного дома.
Каждый сотрудник родильного дома знал,
какая у кого группа крови.
Каждый проходил полное обследование один раз в полгода.
Каждый всегда был готов,
при жизненной необходимости,
сдать свою кровь для пациентки.
Сейчас доноров было двое.
Врач Ирина Родионовна,
кровь сдавала по первому зову как,
впрочем,
все,
что она делала.
Сколько было сдано этой самой крови за четверть века врачебной карьеры,
ни она,
ни кто-то другой,
не знает.
Когда была моложе,
делала это совсем легко,
могла после кровесдачи еще сходить в гости,
погулять до утра,
затем опять сутки подежурить.
Но сейчас сдача крови стала для нее ощутимой.
Поковырянные множество раз толстой иглой вены пунктировались с трудом.
Посему ей приходилось терпеть боль,
пока их,
эти самые вены,
найдут.
После кровесдачи все чаще хотелось спать,
кружилась голова,
наваливалась депрессия.
Хотя,
может все эти проявления и не были связаны с кровесдачей.
Ведь Ирина одна растила дочь,
бесконечно работала на трех работах и не высыпалась.
Еще несколько часов назад Ирина Родионовна внимательно смотрела,
как ее кровь вливается в вену незнакомой женщины,
и шептала придуманную ею молитву.
Это была странная молитва бывшей советской девочки и пионерки,
никогда не изучавшей богословие и не знавшей настоящих молитв:
«Боженька,
спаси и сохрани эту женщину!
Я ее никогда раньше не видела и не увижу более,
но,
как и я,
она – твое создание.
Прости ее за все,
что она сделала не так и не наказывай!
Пусть моя кровь войдет в ее вены с максимальной пользой для нее!
Пусть все то,
что доставляет мне в жизни счастье и радость,
войдет в ее капилляры и оживит их!
Пусть моя душа,
мои мечты,
мое «я»,
помогут этой женщине выжить,
ибо теперь она – моя сестра по крови!
Пусть с моей кровью передадутся не только необходимые ей эритроциты,
белки и свертывающие факторы,
но и моя любовь к жизни и мой оптимизм!
Пусть моя кровь поможет ей выжить!
Во имя и вовеки веков!
Аминь!»
Сейчас для Ирины не существовало в мире более важного человека,
чем эта незнакомая доселе ей женщина.
Все ее личные проблемы и невзгоды,
как и победы с радостями,
отошли на задний план.
На переднем плане находилась эта чужая женщина,
только что вытащенная «из оттуда» коллегами и нуждающаяся в ее теплой крови.
Теперь это была ее сестра по крови.
Тот,
кто хоть один раз в жизни видел,
как на глазах розовеют белые губы женщины после «теплой» донорской крови,
поймет,
с каким удовлетворением Ирина Родионовна вышла из палаты интенсивной терапии после окончания операции переливания крови.
Ничто другое не обладает таким потрясающим действием!
Кажется,
что сама жизнь на кончике инфузионной иглы вливается в организм женщины и отодвигает проблемы.
Ирина была уверенна – ее кровь не подведет свою хозяйку и в чужом организме!
Убедившись в ожидаемом эффекте своей крови,
и напившись необходимого при этом крепкого чаю,
она переключилась на решение насущных вопросов личного характера – где бы одолжить денег,
чтобы не просрочить оплату учебы дочери и чем бы прилепить плитку,
то и дело отваливающуюся в ванной до гипотетического ремонта.
За окнами роддома был экономический кризис,
деньги одалживались с трудом,
ремонт откладывался на бессрочный период.
Медсестра Аллочка – второй донор Ларисы Сергеевны,
была моложе Ирины Родионовны и легче перенесла кровесдачу.
Она тоже искренне желала пациентке выздоровления,
и ради этого терпеливо снесла процедуру забора крови.
Она даже не стала дожидаться чаю,
а убежала домой,
так как болеющая мать нуждалась в лекарствах.
Аллочка всю ночь работала,
очень устала,
но полученная сегодня месячная зарплата позволяла ей закупить лекарства для матери на несколько дней.
Правда,
затем надо было думать,
как прожить.
Но Аллочка была счастливицей и трудягой,
она подрабатывала няней у состоятельных мамочек,
именно этот заработок был основным в ее семейном бюджете.
Лариса Сергеевна сквозь приспущенные веки видела людей,
которые то и дело заходили в ее палату,
что-то измеряли,
смотрели,
щупали.
Она ощущала себя усталой.
Ее раздражали все эти люди.
Но возмутиться у нее не было сил.
Все время хотелось спать.
Но сон ее был не глубоким и тревожным.
Еще через несколько часов,
получив информацию о том,
что жизнь его жены вне опасности,
Аристарх Сигизмундович,
наконец расцепил пальцы рук,
и,
сдержано попрощавшись с главврачом,
с чувством выполненного долга убыл в направлении своего ООО «Хренводкислаще».
Его сотрудники говорили,
что в этот день он вел себя несколько необычно — совсем мало руководил,
поздоровался за руку с охранником и не наорал на секретаршу.
Больше его в этот день на предприятии не видели.
Через несколько дней Лариса Сергеевна шла на поправку,
она уже привыкла к тому,
что,
заходя к ней в палату,
вовсе незнакомые люди в белых халатах,
приветливо улыбались ей,
как родной или давно знакомой подруге,
справляясь о самочувствии.
Ее вначале это удивляло,
затем раздражало,
после она воспринимала происходящее,
как должное.
Лариса была уверенна,
что это ее Аристарх постарался и купил здесь такое повышенное внимание персонала.
Что это вовсе даже не так она не осознавала,
а о том,
что пережили люди,
спасшие ее жизнь,
думать не хотелось.
…Через две недели после произошедших событий,
пациентки и сотрудники №-ного одесского роддома были свидетелями удивительного действа.
Под крыльцо приемного покоя подкатила новехонькая белая иномарка,
перевязанная огромным алым бантом.
Выглянувшие из окон и с балкона женщины обзавидовались счастливице – Ларисе Сергеевне,
получившей от мужа столь царский подарок в честь рождения дочери.
Главврач роддома накрыла «поляну» для уважаемого Аристарха Сигизмундовича,
ведь сегодня из роддома выписывались его жена и ребенок.
Сестры-хозяйки постарались и «поляна» оказалась на славу.
Все было очень даже достойно и чинно.
Усталая,
но счастливая Лариса Сергеевна,
торжественно выходила из роддома.
В дверном проеме она столкнулась с медсестрой Аллочкой,
которую от невнимательности задела плечом.
-Извините,
— пропищала девушка.
Женщина кивнула головой и царственно проследовала дальше.
-Счастливая женщина,
– рассуждал медицинский персонал,
— вон какую машину ей муж подарил за рожденную дочь!
После не одна родильница рассказывала мужу об этом событии,
кто с восторгом,
а кто с укоризной,
упрекая: «А вот ты….».
Ирина Родионовна и вовсе не видела этой сцены.
Для нее день выписки кровной сестры также был чрезвычайно удачным – она наконец-то нашла где одолжить денег на оплату учебы дочери и,
что было не менее значимо,
практически без очереди,
внесла нужную сумму в банк.
О чудесном подарке,
в виде белого автомобиля с красным бантом,
Ирине рассказали коллеги за чашкой чая через несколько недель.
Только тогда у нее появилась возможность искренне порадоваться за сестру по крови.
«Интересно,
— прокомментировала сказанное Ирина,
— изменилась ли Лариса внутренне после моей крови?
Существуют ведь мифы,
что какие-то качества,
присущие донору,
передаются реципиенту».
Все согласились,
что у Ирины Родионовны было много достойных качеств,
которые не стыдно было передать приличному человеку.
«Наиболее вероятно,
что с моей кровью Ларисе передалась (и у нее уж точно сбудется!) моя давняя мечта – погулять по Парижу»,
— пошутила она весело.
Но проверить эти гипотезы,
было невозможно.
Больше сестры по крови никогда не сталкивались.
У каждой была своя жизнь.